350 миллионов лет назад, наполнив зубами пасть акулы, природа на том не остановилась и произвела пилоносых рыб, у которых зубы разместились не только во рту, но и по краям плоского и длинного рыла — получилось подобие, а точнее первый обра­зец полинезийского меча.

Пилоносых рыб две группы, генетически в извест­ной мере друг другу не близких: пилоносые акулы (4 вида) и пилорылые скаты, или рыбы-пилы (око­ло 7 видов). Они похожи друг на друга и больше ни на кого. На первый взгляд все у них вроде бы одина­ковое: и пила спереди на голове, и пропорции тела. Но при некотором внимании и неопытный глаз заме­тит: у первых жаберные щели — на боках, впереди грудных плавников. Значит, это акулы! У вторых, пилорылов, — снизу, под жаберными плавниками, на брюхе. Значит, это скаты! Дополнительный при­знак— пара длинных усиков на пиле пилоносых акул (у скатов их нет).
Пилоносые акулы больше 1,5 метра редкость. Но пило­рылые скаты попадаются и 6—8, даже будто бы 9—10-метро­вые. Первых встречали на западе Тихого океана и в Индийском у берегов Африки. Вторых — в теплых водах всех океанов, в Средиземном море и в некоторых реках.

Я никаких столкновений с пилорылыми скатами не испытал. О возможных их последствиях в литера­туре о скатах два, как нередко бывает, взаимно ис­ключающих друг друга мнения. Например, такое: «Опасности для человека они не представляют».

И совсем иное: «Больше всего пил-рыб боятся в Панамском заливе, где ими было совершено несколь­ко нападений на человека, закончившихся смертью жертвы. Доктор Фрэнсис Дей, выдающийся ученый… сообщал о том, как пловец был рассечен надвое ударом пилы».

Я-думаю, поверить в это можно. Двух-трехметро-вую пилу (от четверти до трети всей длины рыбы) приводит в действие мощь многих «лошадиных сил».

Рыбаки ловили двухтонных пилорылов. Пятиметро­вые весят больше полутонны. Повадка сечь пилой у них врожденная: врываясь в рыбьи стаи, наносят быстрые удары острозубым носом — уже десятки миллионов лет добывают они так себе пропитание. (Второй метод — «вспахивание» ила пилой — позво­ляет добраться до животных, внедрившихся, так ска­зать, в дно морское.)

Натуралисты минувших веков рассказывали дра­матические истории о гибели китов и даже кораб­лей, рассеченных пилоносыми рыбами. Но это уж слишком…

Все пилоносы (и скаты и акулы) рождают живых детены­шей: у первых пилы мягкие и беззубые, у вторых — снаружи острые зубки. Сверху зубы прикрыты специальной оболочкой, чтобы не поранили акулу-роженицу.

Пилоносые рыбы — как бы звено, соединяющее родо­словные ветви акул и скатов. Современные ихтиологи не видят, однако, в этой похожести непосредственной генетической пре­емственности, действительного эволюционного перехода. Они находят здесь только конвергентный, вызванный внешними при­чинами параллелизм в развитии двух разных кланов хряще­вых рыб.

Такого же рода подобие можно наблюдать и в отряде (или подотряде) морских ангелов. Называют их и морскими мона­хами, епископами и даже архиепископами. Яркий, как парча, орнамент на теле многих из этих плоских акул, круглая голова, похожая сверху на карикатурную физиономию сытого церков­ного «чина» и широкие, как крылья, грудные плавники, по-ви­димому, породили все эти прозвища. Произошли морские ан­гелы от обычных акул. Многовековая жизнь на морском дне словно бы заставила акулу расплющиться в ската.

Плавают морские ангелы по-акульи: движущую силу со­здает хвост. У скатов — волнообразные колебания плавников. А пелагические скаты, манты, например, плывут, словно летят, плавно взмахивая плавником, как крыльями. Очень красиво у них получается!

Манта — слово испанское. Означает «плащ». Встреченного в море человека рыба-дьявол будто бы крепко обнимает плавниками, словно плащ на­брасывает! И гибнет пловец в объятиях крылатой рыбы: прежде в это верили.

Велики манты в поперечнике, от конца одного «крыла» до другого 4—8 метров. И соответственный грохот производят, когда, выскочив из воды, плю­хаются двухтонной тушей в море. Если тут какой че­ловек  подвернется,  зашибить    его  могут  насмерть.

Только в этом случае и опасны. В остальном без­вредны. Кормятся планктоном и мелкой рыбой: в жаберных камерах, как у китовых акул, у мант цедил­ка. Детеныша вынашивают только одного. Подкарм­ливают его в своей утробе, по-видимому, «рыбьим молоком» по методу скатов-хвостоколов. Детеныш крупный (125 сантиметров и 9 килограммов при рож­дении). В мир является, словно катапультой выбро­шенный.

«Из ее тела исторгнулся зародыш и отлетел метра на пол­тора. Появился он из чрева матери хвостом вперед, свернутый в цилиндр, но в ту же секунду развернулся, и грудные плав­ники, которыми он махал, как крыльями, задержали его паде­ние в воду…» (Рассел К о у л з).

Материнству у мант стоило бы поучиться всем скатам и акулам без исключения: манты «бдительно оберегают и храбро защищают» своих детей.

Они из семейства морских дьяволов, число видов в кото­ром весьма неопределенно (10—12, возможно, больше или меньше). Именем сатаны названы, очевидно, за «рога». Это две подвижные мясистые лопасти спереди на голове, которые загоняют пищу в рот рогатого ската. У мант рот — широкая щель на переднем крае головы (а зубы только в нижней челюсти). У настоящих морских дьяволов, или мобул, пасть снизу на голове (зубы — в обеих челюстях) и у цератобатисов — тоже (но зубы лишь в верхней челюсти).

Средиземноморский морской дьявол, по-видимому, самый северный из «сатанинских» рыб: его не раз встречали у южных берегов Англии. Он пятиметровый в размахе плавников. Почти вдесятеро меньше австралийский морской дьяволенок.

Одна крупная манта, раненная 4 гарпунами и несколькими пулями, пять часов (17 километров) тащила на буксире восьми­метровый мотобот с опущенным на дно якорем! Другая манта больше часа тянула на лине такой же мотобот (с семью людь­ми на нем) со скоростью 15—21 километр в час. Как долго это могло бы продолжаться, неизвестно, потому что 12 крупно­калиберных пуль в конце концов остановили столь героическую гонку.

Настоящие, или ромбовые, скаты. Рост средний: до 1,5— 2 метров. Многие живут и в высоких широтах Арктики и Ан­тарктики. В наших северных морях — 7 видов, в Черном мо­ре — 1 вид, так называемая морская лисица (тезка длинно­хвостой акулы). Второй черноморский скат — хвостокол, о нем позже. В хвосте некоторых настоящих скатов найдены электри­ческие органы. Однако   ^льтаж их невелик.

«Высоковольтнь е скаты — иного роду-племени (их 3 семейства и более 40 видов). Зона обитания — теплые акватории всех океанов земли. «Электрозат­рещина» этих скатов, предназначенная врагу или жертве, такой силы, что и «венец природы» валит с ног, «как удар топора». Надо полагать, именно это и поражало (буквально и фигурально) античных мыс­лителей. Слово «наркотик» произведено от древне­греческого имени электрического ската — «нарке», что значит «поражать». Античные медики лечили ревматиков и бесноватых, усаживая пациентов на ската.

«Наркотизировать» означало первоначально — подвергнуть электрошоку. Означало также и высшее мастерство оратора — дивный его дар ввергать слу­шателей в благоговейное «оцепенение», что удава­лось, например, Сократу, блистательные речи кото­рого сравнивали с «поражающей» силой ската нарке.

Природные батареи электрического ската залегают в его теле, занимая треть всей длины, между основаниями грудных плавников, и все вместе составляют от ‘/б ДО ‘/4 веса электри­ческой рыбы. Если снять с ее спины кожу, видно, как на каж­дой стороне тела сотообразно размещаются 400—600 верти­кальных шестигранных колонок, сложенных минимум из 40 дис­ков. Между дисками (элементами батареи) — студенистые про­кладки (изоляторы). Нервы, как провода, соединяют с головным мозгом тысячи электроэлементов (на спинной стороне у них анод, на брюшной — катод). Мощность электрических органов до 2—6 киловатт, а напряжение от 19—80 вольт у одних скатов и до 200—300 — у других.

Если к самому мощному из таких скатов подключить (па­раллельно!) около ста обычных электроламп, они вспыхнут все разом! И вспыхивать будут около трех секунд, постепенно затухая. Разряд длится сотые доли секунды, один за другим следуют 2—10 и больше импульсов: каждый длится 0,003— 0,005 секунды. Скат разряжает свои батареи серией таких зал­пов, до ста импульсов и больше. Емкость его электрических органов невелика, и они быстро «садятся».

Можно попытаться рассчитать силу тока, который поразит человека, если он «накоротко» замкнет контакты живой бата­реи, взяв одной рукой ската за спину, а другой за брюхо. Известно, что сопротивление человеческого тела примерно ки-лоом. В зависимости от психического и физиологического со­стояния оно разное, но в среднем так.

В этом случае, по закону Ома, скат, обладающий самой мощной электросилой, «пронзит» человека током в 300 милли­ампер (при условии, что ороговевший верхний слой кожи на концах пальцев стерт или так или иначе поврежден — «размяк», скажем, в морской воде). Согласно руководствам по технике безопасности, ток в 50 миллиампер для человека опасен, в сто — смертелен.

Значит ли это, что электрический скат «смертельно опа­сен»? Такие факты нам неизвестны. Но произведенные выше подсчеты убеждают: когда все ниженазванные «если» сойдутся в одной ситуации, она может оказаться роковой для чело­века.

1.  Если скат давно не разряжался и накопил наибольшую положенную ему от природы силу электрозаряда (200— 300 вольт при 2 и больше киловаттах мощности).

2.  Если человек схватил этого ската в солейой морскок воде (высокая электропроводность!) за спину и за брюхе одновременно (накоротко замкнул полюса).

3.  Если роговой слой кожи человека на местах контакта со скатом поврежден.

В электрические органы преобразована большая часть мус­кулатуры дисковидного тела ската. Поэтому плавать, взмахи­вая или ундулируя плавниками, как другие его сородичи, он не может. Хвост — главный его двигатель. Как у акул. Глубо­ководные электрические скаты, по-видимому, ходят по дну на грудных плавниках.

Глаза у электрических скатов маленькие или их совсем нет (у некоторых глубоководных и даже прибрежных). Окраска, как правило, яркая, предупреждающая. У обычного Торпедо, или гнюса (Средиземное море, восточная Атлантика от Бис­кайского залива до Анголы), спина бурая с пятью ярко-голу­быми в черной оторочке круглыми пятнами. Они, пугая, смот­рят глазами неведомого морского дива. Скат невелик: 35— 60 сантиметров.

Мраморный торпедо чуть крупнее и обитает там же. Черный гнюс — вдвое-втрое больше: до 1,8 метра (Средизем­ное море, восток и запад Атлантики, к северу до Шотландии).

Электрические скаты рождают относительно самых ма­леньких (с ноготь мизинца) живых детенышей. Возможно, ма­лый их рост (соответственно и электросила) — своего рода пре­дохранительная мера, оберегающая мать от электрошока, ко­торый, будь дети крупнее, угрожал бы ей при родах.

Самые крупные новорожденные (относительно) у колюче-хвостых скатов: в одной самке нашли двух, лишь вдвое мень­ших, чем мать, отпрысков. Они только потому в ней умеща­лись, что были свернуты в трубку.

-Колючехвостые скаты (риноптеры) и скаты-орля­ки, подобно мантам, изящно «летающие» в синеве морей, принадлежат к отряду (или подотряду) хвостоколов, чье смертоносное оружие было прослав­лено еще Гомером. Телегон убил хитроумного Улисса копьем с наконечником из шипа хвостокола. С каменного века и до наших дней подобные копья сеяли смерть в сражениях многих племен Америки, Австралии, Юго-Восточной Азии и Полинезии.

Этот разящий шип — зазубренный костяной кин­жал длиной до 30—35 сантиметров — торчит в коже хвоста (примерно посредине). У некоторых хвостоко-лов до 4 таких шипов. По каждому стекает парали­зующий яд, который производит особая железа в основании шипа. В теле жертвы шип обычно ломает­ся, извлечь его трудно, а если не вытащить, то обло­мок по кровяному руслу может дойти до сердца и убить раненного хвостоколом человека. Случаи та­кие были.

Там, где есть риск встретить хвостоколов, реко­мендуется ходить по мелководью, «волоча ноги». А встреча может состояться и в Черном море, даже в Азовском. Сюда весной приплывают довольно крупные хвостоколы. Их называют у нас морскими котами. Осенью ядовитые коты уходят в южное Черноморье. Раны от их шипов «крайне болезнен­ны и плохо заживают». В заливе Петра Великого, на Дальнем Востоке, обитают двухметровые хво­стоколы.

В Амазонке и других южноамериканских реках Атлантического бассейна поселились хвостоколы, на­всегда покинувшие море.

Хвостоколов 30—50 видов (по другим данным, около 90). Некоторые длиной до 5 метров, шириной почти до трех (гимнуровые — даже до четырех). Бичевидными хвостами они сте­гают с такой силой, что пробивают шипами кожаную обувь и шагреневую шкуру акул. С первого дня рождения наделены хвостоколы этим опасным оружием.

«…Развивающиеся в утробе матери детеныши, кроме питания за счет желтка яйца, получают еще особую жидкость, богатую белками (нечто вроде молока). Эта жидкость выделяется специальными выростами, расположенными на стенках матки. Пучки таких выростов проникают в брызгальца эмбрио­нов, и питательная жидкость попадает прямо в пищеваритель­ный тракт» (доктор Н. В. Парин).

(И.Акимушкин)

(No Ratings Yet)
Загрузка...